Все прихожане утихли, изумленно смотря на живого небесного – нечастое зрелище даже в церкви.
Когда Арланд и Бэйр произнесли слова обета, поклявшись быть друг для друга семьей до конца дней своих, серафим сжал их руки в своих больших ладонях. Вспышка яркого белого света ослепила меня, но я заставил себя смотреть дальше: мне не хотелось пропустить момент поцелуя.
Обменявшись кольцами, – Арланд даже снял перчатку ради такого случая, – они с ведьмой поцеловались, и обряд был завершен.
Под ошалевшими взглядами прихожан, ведьма под руку с инквизитором покинула храм, а за ними и Рэмол, на ходу стянувший белую рясу и протянувший ее мужчине в толпе – похоже, он-то и был тут за настоящего священника.
– Надеюсь, старина Кирик поймет и не станет меня осуждать, – сказал серафим, неловко улыбнувшись.
– После того, что вы сделали на Войне Богов, любая Церковь в вашем полном распоряжении Рэмол, – вежливо улыбнулся священник. – А с Кириком я договорюсь.
Я поежился, подумав о том, что с Рэма станется назвать «стариной» самого Бога-Привратника. Кто знает, может, они и правда были знакомы?…
У ворот церкви нас встретил незнакомый мне мужчина. Он подошел к Арланду и Бэйр, поздравил их и обнял ведьму, потрепав ее по голове. Оказалось, это был ее учитель, Райнар.
Мне запомнилась его странная одежда, словно он только что вернулся из путешествия по Охмараге. Выглядел он как актер, который пытался сыграть сумасшедшего мага – почему-то мне так показалось.
Его появление здорово обрадовало Бэйр, потому мы задержались немного у церкви, чтобы они могли поговорить о работе над големами прежде, чем ведьма уедет на несколько дней: сразу после венчания их с Арландом ждало то самое путешествие.
Заметив Рэмола, Райнар странно улыбнулся. Он подошел к небесному и протянул руку, сказав, что для него большая честь встретиться с героем Войны Богов. Серафим пожал руку мага, добродушно улыбнувшись в ответ.
Почти сразу после этого Райнар сослался на дела и ушел, а мы поехали домой. Там новоиспеченные супруги собрали вещи и, попрощавшись с нами, уехали в свое путешествие. При этом оба они выглядели так, будто отправлялись не в свадебное путешествие, а на войну.
Меня странное настроение этих двоих уже начало настораживать, но я не решился ничего спросить у них. Сразу после того, как Арланд с Бэйр уехали, Рэм с Дейком ушли по делам, Люциус куда-то испарился, а Люська, поболтав немного со мной на кухне, отправилась в академию.
Остаток дня я провел в делах по хозяйству, а потом читал новую книгу. Колдуна все не было, и к ночи меня это начало беспокоить: кажется, серафим не обратил на него внимания, когда они увиделись в церкви, но вдруг что-то случилось?
Прежде, чем бросаться на поиски по городу, я решил внимательно осмотреть дом и тогда обнаружил Люциуса в лаборатории: колдун, как оказалось, сидел там все это время.
Трясущийся, заикающийся и заходящийся ужасным истерическим хохотом каждый раз, когда пытаешься с ним заговорить, Люциус как никогда напоминал психопата.
Это было странно, приступов с ним не случалось уже очень давно, а тут вдруг произошел, и оставалось только гадать, с чем это было связано.
Вытащив колдуна из лаборатории, я усадил его на кухне и приготовил травяной чай, напичкав его успокоительными снадобьями и подлив успокоительного из запасной фляги Арланда. После нескольких чашек Люциус успокоился, но по-прежнему был не в себе.
Возиться с чародеем мне не хотелось, но я не мог просто оставить его на кухне и пойти спать. Пришлось сидеть и ждать, пока в состоянии Люциуса что-нибудь переменится.
– И с чего тебя так? – поинтересовался я, глядя на покачивающегося из стороны в сторону чародея.
– Это долгая история, – вдруг ответил колдун, залпом выпив очередную чашку моего успокоительного зелья. Он перестал покачиваться, но руки у него ужасно тряслись, можно было подумать, он специально ими дергал. – И я ее тебе расскажу…
– Я устал, Люциус, у меня слипаются глаза. Иди спать, и я тоже пойду, а завтра поговорим, – предложил я, пряча лицо в ладонях и зевая.
– Кто знает, что может случиться завтра! – возразил чародей и его левый глаз несколько раз дернулся. – Я уверен, что в любой момент город может взлететь на воздух… Мир может рухнуть!… – и опять нервный хохот.
– Люциус…
– Нет, я должен тебе все рассказать! – перебил меня он. Резко вскочив со своего места, он схватил меня за руку и бешено посмотрел мне в глаза. – Это касается всех нас!
– Хорошо, я слушаю, – я осторожно высвободил свою руку.
В душу начинали закрадываться недобрые подозрения. Странное поведение Арланда, убитый вид Бэйр и ее слова перед венчанием, а теперь еще пророчества Люциуса… все это действительно не предвещало ничего хорошего.
Подумав, я налил успокоительного чая и себе: похоже, ночь предстоит не из простых. Хорошо, что я взял отгул на два дня.
– Помнишь, я говорил, что родился и вырос в этом городе? – спросил Люциус, начиная свой рассказ.
– Да.
– Я не рассказал о том, что со мной произошло, из-за чего я в итоге оказался никчемной ездовой скотиной, а это очень важно! – объяснил колдун, с треском разгрызая очередное печенье. – Так вот слушай. После того, как белые совы прикончили моих сумасшедших темных родителей, их орден не переставал следить за мной. Многие годы они наблюдали мой путь от нищего сироты до чародея, который держал в руках добрую половину Черного Рынка. Я знал о том, что за мной следят, и старался не попадаться: я хорошо запомнил, что сделали с моими родители, и не хотел оказаться на их месте. Однако, однажды, лет сорок назад, в мою квартиру на Черном Рынке пришел инквизитор. К моему удивлению, он не нацепил на меня наручники, хотя к тому времени уже было, за что. Он предложил мне работу. В деньгах я не нуждался, но в моем положении отказывать совам было равносильно смерти: тогда еще у них не было невосприимчивости к магии, но зато у них был их бог, всемогущий Клевор, который мог размозжить меня молнией по указке священника, будь я хоть трижды под землей… В общем, я согласился на них работать. Мне было даже любопытно, зачем мог понадобиться инквизиторам настоящий маг?… – Люциус вздрогнул и заговорил в другом тоне. – Знаешь, на самом деле, еще не истек срок нашего с ними договора и то, что я тебе расскажу, является тайной Ордена, которую знают лишь немногие посвященные. За ее раскрытие меня могут в один день и на всю жизнь упрятать в пыточную в подвалах главного здания Ордена… другое дело, что белые совы не знают, что я жив… те из них, которые знают о договоре со мной, конечно.
– Давай к делу! – поторопил я его. Я уже понял, что то, что собирается рассказать мне колдун, в самом деле важно.
– Как я сказал, в то время инквизиторы еще не обладали и половиной нынешних сил, они были слабее, но их было больше и все как на подбор фанатики. Клевор охотно карал грешников по первой указке своих священников, но бога не на всех хватало: он просто не мог следить за каждым инквизитором, а способностями награждал только самый отчаянных. Совам необходимо было найти способ самим справляться с нечисть и особенно с магами, и множество тайно нанятых колдунов трудилось над ритуалами, которые могли бы преобразить обычных людей в опасных воинов, способных рассеивать магию. Мне было поручено создать ритуал, который должен был стать заключительным. Он давал инквизиторам способность боевой ярости.
– Зачем им это?
– Потому что только в мирное время они были защитниками справедливости, а во время войны их разбирали, как умелых наемников, и Орден делал на этом огромные деньги! Воин, не знающий страха и боли, невосприимчивый к магии, – это мечта любого властолюбца! – горячо прошептал Люциус, залпом выпивая еще одну чашку чая. Дальше он только шептал, как будто боялся, что нас подслушивают. – Итак. Я работал над этим проектом ярости вместе с одним способным магом. Сначала был нанят он, но у него не хватало способностей, чтобы закончить дело, поэтому взяли меня. Поначалу я был помощником, но потом мы с этим магом быстро поменялись местами, и я стал руководить проектом. Стоящее на мертвой точке дело было закончено за каких-то полтора года. Однако, когда я закончил работу, понял, что не должен был за нее браться: то, что я создал, могло погубить человечество, дать кому-то безоговорочную власть! Как будто мало было нам этого бога-узурпатора, которого, к счастью, двадцать лет назад пришил собственный серафим… Так о чем я? Мой напарник требовал от меня, чтобы я представил нашу работу верхушке Ордена, но я все откладывал, раздумывая, как поступить правильнее и не попасть потом в темницы к белым совам.