— Зато он может победить кого угодно, — повторил Кудеяр, успокоившись. — Значит, однажды и я смогу.

— Сможешь-сможешь, ты пока еще очень молод, — улыбнулся серафим и дружески потрепал племянника по плечу. — Но поменьше ориентируйся на отца: у тебя своя жизнь и совсем другой характер.

— Возможно, — сказал Кудеяра, хотя явно был не согласен. — Рэм… твое плечо!

— Что с ним? — он удивленно посмотрел на то место, где была тонкая полоска… а сейчас находилась огромная, быстро разрастающаяся гноящаяся рана. — Ч-черт… Зови Истэку!

Раф, увидев рану дяди, кинулась в терем за Демонтином.

Рэмолу неожиданно стало плохо, и он опустился на землю, морщась от боли. Мы все поспешили к нему.

— Интересная реакция на меч рыцаря Ордена… Это что получается, я — чудовище? — проговорил он с болезненной усмешкой.

— Вообще-то меч не действует на чудовищ таким образом, — нахмурился Дейк, присев рядом с серафимом, чтобы лучше рассмотреть рану. — Он только связан с моей душой, не более. Рубит драконов так же, как и обычная сталь…

— А из чего сделан твой меч? — поинтересовался Рэм, чья рана стала расти и уже воспалилось все предплечье. Выглядело это ужасно.

Я поспешила отвести глаза от раны, чтобы не упасть в обморок от такого зрелища.

— Как и все мечи, из смеси металлов, — пожал плечами рыцарь.

— Тебе дали его в Ордене?… — спросил серафим, покачнувшись. Видимо, у него закружилась голова.

На лбу Рэма выступили капли пота, он ужасно покраснел и мелко затрясся.

— Отвечай! Тебе дали этот меч в Ордене? — повторил он, стараясь держать себя в руках и не поддаваться боли.

— Н-нет, — не понимая, что происходит, рыцаря чуть ли не начал заикаться от волнения. С Рэмом случилось что-то очень нехорошее, и пока неизвестно было, чем все обернется. — Мне его сделал кузнец еще в Тангейе. В Орден каждый будущий рыцарь приходит со своим мечом, это одно из обязательных правил приема.

— Что за кузнец может делать мечи, способные убивать серафимов? Имя! — прошипел Рэмол, едва не кидаясь на землю от адской боли в руке, которая начала распухать.

— Не помню я его имени, обычный старик, пьяница, — ответил Дейк, удивленный таким вниманием к кузницу.

— И сколько он взял за такой меч?

— Как обычно берут: втридорога… Мне денег не хватило, пришлось не только голодать до прибытия в Орден, но и отдать мое единственное оружие на переплавку — ножик железный.

— Ножик!? — почти закричал Рэм, но на этот раз не от боли. В его глазах вспыхнуло пламя ярости.

— Да… обычный нож. Я даже не помню, откуда он у меня взялся.

— Он его переплавил! — воскликнул серафим, забив крыльями в воздухе. — Ну конечно!

— В чем дело?… Ты в порядке?… — ошарашенный поведением Рэмола, Дейк отошел подальше.

— Конечно он не в порядке, посмотри на его руку! — сказал подоспевший Демонтин, отстраняя всех нас от Рэмола крыльями. — Братец, как ты умудрился?…

— Все скажу в доме! — ответил серафим, поднимаясь с земли с помощью крыльев, как на костылях.

Но Рэмол свалился, не сделав и шага. Он слабел на глазах, его всего качало. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.

Дейк и Кудеяр помогли серафиму зайти в дом, там Рэм и Истэка заперлись в комнате, оборудованной под лечебницу, оставив всех нас в тревожном неведении.

Раф, не понимающая, что происходит, и с чего-то взявшая, что ее дядя умирает, ходила из угла в угол по гостиной, чуть не рыдая от ужаса.

Кудеяр пытался успокоить сестру, но в итоге сам поддался ее панике.

Леопольд и Люциус тихо сидели на диване, переживая волнение внутри себя.

Дейк же пытался понять, в чем дело и причем тут самый обычный кузнец, который выковал самый обычный меч, переплавив самый обычный ножик.

Я, помня о странной просьбе Рэмола ни при каких обстоятельствах не рассказывать нашу тайну рыцарю, молчала и теперь, уходя в страшные догадки о последствиях такого удара… ранить серафима его демонической душой… что-то мне подсказывает, что это не кончится ничем хорошим.

— В чем вообще дело? Дался ему этот ножик! — восклицал Дейк, пытаясь уловить логику вопросов Рэмола.

— Наверняка это связано с болевым шоком, — предполагаю. — Или он подумал, что меч сделан из чего-то необычного и пытался выяснить, из чего именно.

— В таком случае я не знаю, где может быть подвох! Я не заказывал никаких особых металлов для выплавки, да тот кузнечишка и не достал бы их. А ножик… да он даже хлеб не резал!… Почему это произошло, черт возьми? Получается, я, дав Кудеяру этот меч, убил серафима!

— Ты не виноват… никто не виноват, потому что никто не знал, что серафима можно так ранить каким-то мечом. Истэка выйдет и все нам объяснит, — пытаюсь успокоить рыцаря.

— Он еще как виноват! — воскликнула Раф, вырываясь из объятий Кудеяра. — Если бы меч этого убийцы не попал в руки моему брату, все было бы хорошо!… Он нарочно это сделал!… А даже если нет, то если его меч способен так ранить серафимов, то оружие надо забрать и уничтожить!

— Эй, я сам проживу не больше суток, если уничтожить мой меч, и не более месяца, если его забрать! — заметил рыцарь.

— И замечательно! Уж я скучать не буду! — сорвалась Раф. Она не выдержала и зарыдала. — Рана не заживает, а наоборот, распространяется! Если так пойдет и дальше, Рэм… Он умрет!!!…

— Да все будет хорошо, хватит верещать! — разозлился Дейк, не любивший женские истерики.

— Все решится, а пока смени тон! — прикрикнул на него Кудеяр.

— Я спокоен, пусть твоя истеричка его сменит, — нахмурился рыцарь, глядя на Раф.

Чуть не началась ссора, но неожиданно в гостиную вошел Истэка.

Он был еще бледнее обычного, а привычное равнодушное спокойствие сейчас походило скорее на изо всех сил сдерживаемую ярость.

— Что случилось?… — Раф все же выбралась из рук Кудеяра и кинулась к дяде. — С Рэмом все в порядке?…

— Рана еще разрастается, но я придумаю, как ее остановить, — размеренным тоном проговорил Истэка, глядя на Раф. Потом ученый повернулся к Дейку и на его лице появилось какое-то отрешенное выражение. — Перед тем, как потерять сознание, Рэм велел мне передать тебе, чтобы ты ушел из терема немедленно, — ученый замолчал, с видимым трудом удерживая в себе гнев. Но, несмотря на все старания, его голос отдавал металлическим лязгом, когда он начал говорить. Ненависть и угроза, звучащие в словах, заставляли предполагать худшее. — Ты свободен но знай, что если твой меч потемнеет, я найду тебя, где бы ты ни был, и самолично убью!

Сказав это, Демонтин двинулся к Люциусу.

Колдун, не понимая, причем тут он, нервно заерзал на диване, с ужасом глядя на окаменевшее лицо серафима. Люциус даже не стал сопротивляться, когда ученый грубо схватил его за шкирку и поволок на улицу… они вышли за порог дома и вскоре с поляны раздалось испуганное лошадиное ржание.

Когда Демонтин вернулся, он заговорил со мной.

— Снимешь кольцо на ухе твоей лошади, когда тебе понадобится Люциус, и наденешь обратно, когда его услуги будут не нужны, — проговорил он, а потом посмотрел по очереди на меня, Дейка и Леопольда. — У вас десять минут на то, чтобы собрать вещи. Не заставляйте меня ждать, — сказал он все тем же звенящим металлом голосом.

— Ты его отпускаешь!? — взмутилась Раф. — Он чуть не убил Рэма!.. Его нельзя отпускать с мечом!!!

— Это не мое решение, — ответил Демонтин. — Я бы поступил иначе, но Рэм настоял на своем.

Не желая испытывать терпение разгневанного серафима, мы быстро разошлись по комнатам. Мне хватило трех минут на то, чтобы собрать все вещи в сумки и спуститься вниз, где Кудеяр помог мне оседлать сопротивляющегося Черта.

Леопольд, у которого личных вещей практически не было, превратился в крысу и я взяла его себе в шарф, который успела надеть еще в комнате.

Вскоре спустился Дейк, он быстро оседлал своего коня и мы пошли в лес.

Кудеяр, которому было велена проводить нас через зачарованный лес, вывел нас на дорогу всего за час, хотя к терему мы шли несколько часов.