– Мы не так далеко отошли от владений слевитов, уверен, здесь нет крупных монстров. К тому же, это всего лишь первый ярус, – ответил я и ушел в пещеры, превратившись в повелителя теней.
На самом деле мне хотелось не столько прогуляться, сколько познакомиться с местными животными. Во время пути их отпугивали запахи нашей компании, а сейчас, когда я один, они могли показаться. Ведь не могу же я не научиться новым перевоплощениям, побывав в таком удивительном месте!
Первым делом я внимательно осмотрел окрестные тупиковые тоннели. В одном из них находилось небольшое подземное озеро, а где озеро, там и мхи, где мхи и вода, там живность.
Но, вопреки моим ожиданиям, я не нашел ничего интересного. Там ползали одни только большие серые крабы, я поймал их штук восемь и, превратившись в серафима, прицепил шесть – по одному на крыло, а двух понес в руках.
Когда я вернулся в таком виде в лагерь, компания взорвалась таким хохотом, что, наверное, слышно было даже в городе слевитов. Они ржали, как умалишенные: Кудеяр едва ли не по полу катался от веселья!
– А как бы я их еще до нес!? – возмущенно проворчал я, сгружая свою находку возле костра. Крабы сразу принялись разбегаться, пришлось убить их с помощью острого кинжала, который подарила мне Юкка.
– Ох, Лео, ты такой смешной!… – на выдохе произнесла Бэйр, утирая слезы.
– А ты умеешь летать? – спросил раскрасневшийся Кудеяр.
– Рэмол учил меня, – я гордо кивнул.
Управлять шестью крыльями, а еще руками и ногами – это было очень не просто. И хотя за всю жизнь я принимал самые разные облики, они ощущались намного естественнее и органичнее, чем могучие тела серафимов, которые появились не стараниями природы, а по желанию богов. Рэмол отлично владел всеми крыльями и мог одновременно делать ими совершенно разные движения, его любимый фокус был такой: он стоял и делал что-то руками, а крылья, кончики которых на самом деле были раздвоены, в это время тащили из карманов окружающих все, что плохо лежало. Этому он научился еще когда разбойничал с Юккой.
Мне до такого мастерства нужно было жить еще лет пятьдесят, пока у меня даже взлетать не каждый раз получалось.
Выйдя на открытую площадку, я прижал руки к груди, прыгнул, взмахнув верхними крыльями и с силой опустил их вниз, волна воздуха подняла меня вверх, потом я сразу же взмахнул второй парой и, наконец, третьей, потом снова нужно было поднять первую, но я не успел и поднял вместо этого правое верхнее и левое среднее… я запутался и, вместо того, чтобы лететь дальше, упал на землю с четырехметровой высоты, на которую успел подняться. К счастью, я успел обернуться птицей с двумя крыльями и не ударился.
– Это не просто, – объяснил я ухмыляющемуся Кудеяру.
Я превратился в себя и больше мы к этой теме не возвращались: нужно было готовить крабов. Эти отличались от наземных только размерами и плотностью панцирей, но это было скорее плюсом, чем минусом. Печеные с сушеными травами крабы оказались очень вкусными, и я взял это на заметку.
Посидев немного у костра, мы все расползлись по палаткам. В подземельях было не очень холодно, поэтому каждый спал у себя.
Мы решили соблюдать наземный режим сна и бодрствования, пока это будет возможно, поэтому Бэйр разбудила всех нас по своему магическому будильнику около восьми утра. Позавтракав остатками крабов, мы собрались и отправились в путь, уничтожив все следы своего лагеря. Необходимо сжигать остатки еды, иначе за нами увяжется целая стая голодный прилипал, которые в итоге могут решить закусить не только нашими объедками, но и нами.
Семь маяков мы шли точно так же, от ночлега до ночлега. Ничего не менялось. Живности нам почти не попадалось, а все, что попадалось, тут же ловилось и готовилось. Помимо хрустящего на зубах мяса крабов нашим любимым блюдом стали местные летучие мыши и пещерные ящерицы. Продуктов из сухих запасов мы почти не потратили благодаря тому, что и ящериц, и мышей в пещерах было довольно.
В пути со скуки чего только не придумывалось, от игр в слова до соревнований кто дольше пройдет на руках. Было такое ощущение, что мы находились не в опаснейших лабиринтах, а на развлекательной прогулке! Бояться было совершенно некого, и это даже немного огорчало: я ждал от этого путешествия будоражащих душу впечатлений. А тут все было настолько тихо, что даже забылись события в городе слевитов, уже никто не задавался вопросом, какие такие враги взялись помешать нашей экспедиции. Самое страшное, что нам приходилось переживать, так это скуку неугомонной Бэйр и Люциуса.
Ведьма сходила с ума от безделья, просто шагать и болтать она не могла. Доходило до того, что она принималась на ходу перестреливаться с Кудеяром заклинаниями, писать в своем дневнике или даже что-то варить в левитирующем котелке. Это что-то потом непременно на кого-нибудь выливалось и с этим кем-то что-то происходило. После того, как котелок вылился на Кудеяра, у него вырос иллюзорный хвост, Адольф от зелья стал вдруг нормального цвета, Люциус превратился в кентавра, а Дейкстр – в женщину. Если Кудеяр мог терпеть хвост и даже посмеялся вместе со всеми, то Дейкстр взбесился и… в общем, больше Бэйр так с ним не шутила.
Люциус вел себя еще хуже, он вспомнил свою жизнь в тереме и без конца докапывался до всех подряд с дурацкими вопросами! Не трогал он только меня, Бэйр и Арланда – с нами ему уже было не интересно. Ему нужно было непременно узнать у Адольфа, из яйца тот родился или нет, а если не из яйца, то почему, ведь все змеи вылупляются из яиц! У Кудеяра чародей без конца выдергивал волосы – оказалось, это были не волосы, а похожие на перья пряди, которые ощущались, как плотное скопление воздуха. Это было безумно больно, но такие пряди становились превосходной игрушкой для мага: на каждое заклинание они реагировали совершенно непредсказуемым образом. Кроме того, Люциус бесконечно вился вокруг Эмбера, бедняге с рогами доставалось больше всех: чародей пускал искры в его хвост, проверяя чувствительность, дергал за рога и наросты на спине, не забывая при этом выяснять, сколько раз за все свои пятьдесят лет дракон изменил своей нареченной. Не выдержав, как-то раз Эмбер просто зарычал на него, оскалив огромные клыки. Тогда он чуть не обратился от злобы, чешуя со спины стала перерастать на грудь, рога увеличились, и лицо неестественно вытянулось. К счастью, в последний момент в их ссору вмешался Арланд.
Словом, путь был не из легких.
Вполне стоило ожидать, что после стольких дней бок о бок все начали потихоньку ссориться – и не только с Люциусом. Эмбер был самым счастливым в этом плане: он, как главный, мог законно прикрикнуть на каждого из нас и на этом успокоиться. Дейкстера все больше раздражала парочка новобрачных, Бэйр взялась воевать с Кудеяром, но скорее забавы ради, чем всерьез. Зато царевич не упускал случая поспорить со мной и несколько раз мы даже подрались. Видимо, Кудеяр никак не мог мне простить, что я могу быть сильнее его. Адольф старался держать себя в руках, и ему лучше всех это удавалось, но иногда он тихо шипел и высказывал свое мнение насчет чьего-нибудь поведения. Чаще всего от него доставалось Бэйр, которая иной раз была действительно невыносима. Ведьма на змея не обижалась и не всегда принимала его замечания к сведению. Тогда на нее прикрикивал Арланд, а иногда даже не прикрикивал, а очень доходчиво ругался, и ведьма тут же становилась бледным невидимым призраком и как будто исчезала на несколько часов. Иногда после такой взбучки ее было даже жалко и все мы тайком ее подбадривали, пока Арланд не переставал злиться и пугать ее страшными взглядами.
За все время пути мы все постоянно ссорились и мирились, но это ничуть не мешало походу. В остальном все было идеально: мы всегда успевали подойти к маяку до того, как сильно уставали, готовили и забирались в палатки.
У седьмого маяка, последнего на первом и самом маленьком ярусе, мы остановились на ночлег так же, как обычно. Всем нелюдям в черте волшебного света стало не по себе, я же давно додумался превращаться в человека и мог спокойно выполнять свои обязанности повара.