Сочтя работу сделанной, Рэмол, наконец, разрешил мне уехать.
Сколько было восторга, когда я вышла за ворота! Я чуть ли не бежала от этого проклятого селения навстречу настоящей жизни, друзьям, Арланду… Впрочем, бежала я только до тех пор, пока не споткнулась о корень и не проехалась по земле на своей левой руке.
Боль была такая, что я думала, нож разрезал сухожилия или раздробил кость, и Рэмол вот-вот полезет меня лечить, и все обнаружится… Но, к счастью, все обошлось, мне хватило актерского таланта, чтобы убедить серафима, что я в порядке. Да и ключ остался на месте и ничего не повредил, как бы удивительно это не было.
После этого мне пришлось идти медленнее, что было невыносимо, учитывая мою уже не первый месяц бушующую ненависть к лесу.
Прибыв в город, я первым делом отправилась на рынок. Прежде чем встретиться с друзьями, по-прежнему живущими в особняке, мне нужно было купить необходимую для похода под землю экипировку – по дороге я все-таки уговорила Рэмола отправить меня туда вместе с остальными.
Чтобы не давать городской страже повода для прибавки к зарплате, я полностью замотала свою голову платком, на манер паранджи у мусульманок, оставив только глаза, цвет которых Рэмол временно изменил на ядовито-бирюзовый, чтобы меня принимали за чокнутую ишимерку.
Прогулка по рынку была для меня чем-то непостижимо счастливым… За время заключения я увеличила ауру боги знают во сколько раз, да и в метамагии поднаторела. Потому я сыпала деньгами направо и налево, скупала все, что нравилось, по полчаса болтала с продавцами, умирая от умиления при звуках родной речи. Я накупила себе несколько килограммов конфет, фруктов и хлеба! За пять месяцев без хлеба я готова была душу отдать за батон, не то что какие-то медяки. Рэмола все равно рядом не было (он следил за мной издалека), поэтому никто не мог прекратить мой внезапный приступ шопоголизма.
Только к вечеру я почувствовала, что больше покупать уже нечего, и, принарядившись и вымывшись в местной vip-бане, отправилась на встречу с теми, чьи лица уже почти забыла.
Особняк находился примерно в десяти километрах от города, так что мне пришлось нанимать повозку, чтобы добраться туда. Рэмол набросал мне на карте маршрут и улетел, чтобы сообщить всем о моем скором прибытии.
В десять вечера я была на месте. Громадный дом возвышался над старым заброшенным парком посреди скрывавшей его от потусторонних глаз рощи.
Дрожа внутри от переживаний, я постучалась в массивную дверь из черного дерева, где прождала несколько минут, прежде чем мне открыли. Это был Лео.
Без лишних слов я повисла на шее у оборотня, покрыв поцелуями его мягкие, как у ребенка, щеки. Лео в долгу не остался, не отпустил меня, пока я не стала молить о пощаде его любвеобильное высочество.
Но как только я отпрянула от оборотня, на меня набросился с радостным лаем Кречет. Вымахавшая и заматеревшая псина встала на задние лапы, положив передние мне на плечи, и оказалась выше меня на целую голову. Пока не вылизал мне все лицо и шею, Кречет не успокоился. Я смогла войти внутрь только после этого умывания.
Сначала Леопольд отвел меня на кухню, где помог убрать в кладовку все съестные покупки. Потом он провел меня в гостиную.
В отличие от кухни, где правил утонченный вкус хозяйственного Лео, эта комната была небольшой и не очень уютной. Окна были задернуты тяжелыми шторами, облупленные, некогда белые стены были голые, с редкими светлыми следами картин. Многие из статуй и ваз потрескались и потемнели от времени, кое-где даже находились остатки давно увядших цветов.
Все, что говорило о том, что дом все-таки жилой, концентрировалось возле огромного каменного камина, в котором полыхал огонь. Возле камина стояли кресла и диван, неподалеку от них находился большой прямоугольный обеденный стол. На столе – белоснежная скатерть, несколько блестящих бронзовых канделябров и уже расставленные блюда с ужином.
Дейкстр, сидящий в кресле возле камина, не сразу меня заметил, а потом как будто и не узнал вовсе, хотя я уже сняла платок, а глаза вернули прежний цвет. Только когда я заговорила и подошла к рыцарю, его лицо прояснилось, и он встал, чтобы обнять меня.
– Где Арланд? – спросила я, когда все слова приветствия уже были сказаны. – Почему его нет? И всех остальных?
– Он в своей комнате, – объяснил Леопольд. – Он не так давно вернулся из подземелий и решил привести себя в порядок перед встречей с тобой, – после этих слов оборотень вернулся на кухню.
– Это так на него похоже! – довольно улыбнувшись, я уселась на диван, а потом и вовсе улеглась. – Мягкая мебель… боги, что за блаженство лежать на ней! – я обложилась всеми подушками и почувствовала себя на седьмом небе от счастья.
– А где все остальные? Где Рэмол? Люциус? – спросила я снова, когда Лео вернулся. Дейкстр, видимо, был не в настроении разговаривать: он даже не смотрел на меня. Со мной говорил только оборотень.
– Они скоро придут, – уверил меня Леопольд, уже расставляющий на столе только что принесенные с кухни миски салатов. – Юкка с Рэмолом наверху, они что-то обсуждают, Эмбер засиделся в библиотеке, а Адольф пока еще не пришел. Люциус еще не вернулся из леса леннайев, насколько я знаю.
– Адольф…
Только сейчас я осознала, что, приехав к друзьям, я буду вынуждена жить с ним рядом, есть за одним столом и при этом не кидаться на него из-за всего того, что между нами было. Не то чтобы я ненавидела его, скорее, я просто не знала, что буду чувствовать, когда увижу его.
– Он тебе понравится, я уверен, – вдруг подал голос Дейкстр, продолжая смотреть в огонь в очаге. – Арланд от него в восторге! – в тоне рыцаря явно слышалась издевка.
– Этот змей хотел убить тебя, вряд ли я смирюсь с тем, что нам придется жить рядом, – возразила я, садясь на диване. – Надеюсь, он не возьмется за старое, иначе я за себя не отвечаю.
Рыцарь только фыркнул, будто я сказала страшную глупость.
– Он в самом деле совсем не плохой… если только не обращать внимания на его змеиные клыки: они жуткие, – Лео передернул плечами. – По крайней мере, он много читает, даже работал библиотекарем! Разве может такой начитанный нелюдь быть плохим?… – сказал оборотень, но тут же передумал и добавил: – В любом случае, он точно не глупый.
Мы прождали несколько минут, болтая о чем-то несерьезном. Я просто задавала вопрос за вопросом, а Лео на них отвечал.
Несколько раз, не выдержав, я начинала расспрашивать Дейкстера о его жизни, но он только угрюмо отбрасывался бессмысленными фразами. Мои восторги по поводу встречи определенно мало соответствовали настроению, в котором он жил и работал все эти месяцы. Возможно, несколько часов назад он видел казнь или самосуд, что теперь не редкость на Черном рынке, и моя нелепая болтовня кажется ему убогой… В любом случае, было видно, что рыцаря больше занимали его собственные мысли, чем непринужденный разговор.
Зато Лео не прятался в себе. Как и всегда, он был в курсе всех новостей города, не только политических, но и светских. Оборотень проникся моим желанием хотя бы на один вечер отложить все проблемы и просто порадоваться встрече, поболтать о ерунде, сделать вид, что никто из нас не знает о кошмарах подземелий – кошмарах, которые уже завтра станут частью и моей жизни.
Милый, добрый Лео… а ведь, я больше чем уверена, ему было так же, как и всем, тяжело в изменившейся обстановке, просто он не подавал виду. Но оборотень все равно нашел силы мирно побеседовать, только чтобы не расстраивать меня.
Так мы просидели минут пятнадцать, я уже начала медленно подсаживать поближе к еде, когда к нам спустились Рэмол и Юкка.
Несмотря на то, что раньше никогда не видела ее, я сразу узнала в ней ту самую Юкку Бессмертную. Да и кем еще могла быть эта роскошная бронзовая змея с медными волосами, как будто сошедшая со страниц детских сказок про Царицу с Медной Горы?
Она была невероятно красива даже в своем простом зеленом платье, ей не нужны были роскошные ткани или украшения: она сама была сияющей драгоценностью тончайшей работы.