Ход дела бы так и застопорился, если бы по стечению обстоятельств не сменился прокурор обвинения. Вместо деда пенсионного возраста, уверенного в виновности Ворожского, пришла молодая блондинка с приятным голосом, совсем не похожая на прочих сотрудников ее поля деятельности. За всего одно заседание ей удалось разговорить Марадонта, надавив на его гордость. Она требовала всю информацию по проекту Паук. Чуть ли каждый пункт прокурорша требовала обосновать и постоянно удивлялась о возможности того или иного технического решения. Поначалу отнекивающийся агент Альфа все же начал рассказывать, отмечая свои собственные заслуги и разработки. Профессиональная и даже в чем-то топорная лесть прокурора сработала. Больше всего этому радовался Ворожский.
Марадонт рассказал о технической лаборатории в горячей точке, куда был немедленно отправлена ближайшая армейская дивизия для проверки. Посовещавшись, особисты даже настроили прямую трансляцию в зал заседаний. В подземном бункере был найден гигантский завод с сотнями андроидов, полигон для испытаний, сборочным цехом и многим другим высокотехнологическим оборудованием. Там же был найден застрелившийся человек, которого Марадонт опознал как агента Бету. Третий фигурант, так называемый Цербер, глава всей террористической шайки и непосредственный начальник Марадонта, бесследно исчез. Альфа честно признался, что стены тюрьмы, в которую его неизменно посадят, могут не спасти его от лап мстительного начальника. Цербер был объявлен в международный розыск, но что-то мне подсказывало, что все это будет бесполезно. Впрочем, по описанию «бородач в дорогом костюме» искать было почти что бесполезно. Некоторые особисты даже выражали сомнения в существовании начальника агента Альфы.
Разговорившийся подсудимый вываливал так много фактов, что их не успевали проверять спецслужбы. Главным образом, потому что не хватало экспертов такого уровня. После вала признаний Ворожский был окончательно выведен из-под подозрений. Вот только Аскарон все еще был отключен, проверки все затягивались, информация уточнялась и перепроверялась, деятельность искусственного интеллекта снова и снова оценивалась. На разумные доводы Ворожского, что все это можно проводить на специальной копии игрового мира, а саму игру запустить для миллионов игроков, всегда следовал отказ. Следствие не видело причины запускать проект.
Включенный телевизор и льющиеся из него новости тоже не добавляли радости. Дело Аскарона, как его уже прозвали в СМИ, не слезало с первых страниц новостей уже третью неделю. Каждый день эти «уважаемые» эксперты в студиях мусолили одно и тоже, умудряясь за неделю выдавать до десяти разных выводов о виновности Ворожского, либо об опасности индустрии в целом. Директора Аскарона нельзя упрекнуть в недальновидности – он точно знал, какая реакция последует за обнародованием дела. Без искусственного раздутия этой темы дело Аскарона бы уже улеглось, но стараниями СМИ оно все еще гремит. И неспроста – уже слышатся первые предложения о закрытии вообще всех подобных проектов в целом, причем не только у нас, но и на международном уровне. Все это прекрасно знал Ворожский. Вот только это знание ему не помогло.
Дальнейшие новости про зачастившие пожары в жилых домах и спасенных редких животных я слушать не стал. Завтра было очередное заседание. У меня последнее время возникло двоякое ощущение о моей роли во всем этом деле. С одной стороны, я все еще числился объективным свидетелем всех эволюций Паука. Вот только моя роль последнюю неделю по факту сводилась к поднятию с места и односложного ответа «да, ваша честь» или «подтверждаю, ваша честь». А если мои односложные ответы не шли в линию партию обвинения, то на них вообще не обращали внимания. И такое фиктивное действие уже начинало откровенно раздражать. С другой стороны, я был в курсе всех продвижений дела без сломанного телефона в виде СМИ и теоретически имел шанс даже повлиять на дело. Призрачный шанс, но он хотя бы был. Как и Ворожский, я просто хотел повторного запуска Аскарона, а также не допустить массовых всеобщих запретов в игровой индустрии. Вот только что именно нужно было делать и какие доводы приводить – я не знал. Оставалось только тешить себя надеждами на возможность что-то изменить.
Приведя себя в порядок после тяжелого дня, я завалился в капсулу. С тех пор, как Аскарон закрылся, на меня напала игровая апатия. Никакой игрой отвлечься не получалось, поэтому я обычно просто лежал в капсуле, потихоньку прокрастинировал и в какой-то момент просто отрубался. Но сегодня у меня был пропущенный звонок с неизвестного номера. Как только я появился в сети, неизвестный абонент позвонил еще раз. Интереса ради я ответил на звонок. Даже если это очередные телефонные рекламщики – хоть какое-то развлечение. Всегда нравилось с ними общаться, особенно если там увлеченный работой человек, а не робот. Но в этот раз это были не рекламщики.
- Корсар Силат из Аскарона? – послышался смутно знакомый рычащий бас.
- Да, - машинально ответил я.
Пока я пытался вспомнить, где я слышал этот отличительный голос, мой собеседник вывел изображения с камеры. В отличие от меня, он пользовался обычным компьютером, а не капсулой, а качество изображения оставляло желать лучшего. Но даже в таком мыльном качестве я смог определить стандартную кафельную плитку на заднем фоне и залитую светом комнату. Черным пятном был только сам человек, отсвечивала только его лысина. Когда он пошевелился, я понял, что у него не хватает руки.
- Фениксиец? – ошарашенно спросил я.
- Фениксиец остался в Аскароне, как и Силат. Называй меня Феликс, - сухо ответил он.
- Как ты нашел меня? Что с вами вообще случилось? Как вы… - из меня полился поток вопросов, но однорукий человек меня остановил.
- Найти тебя, Сергей, было самым простым. Слишком часто ты попадал в объектив камер в суде, а твой персонаж в игре уж слишком на тебя похож. С телефоном вышло сложнее, но не слишком. А вот что происходит с нами – это вопрос, на который я могу ответить только теоретически.
- Э-э-э… - от такого странного ответа я завис и Феликсу пришлось пояснять.
После отключения Аскарона Фениксиец попал в непростую ситуацию, к которой он сам неосознанно шел. За долгое время существования Пламени Феникса глава клана всегда лично отбирал людей в свои ряды. И большинство из них было психически нестабильно. Не особо буйные психи, которые оказались никому не нужны, проще говоря. На этом и строился расчет Феликса – он дает этим людям цель в жизни в виде служения огню, получая абсолютно преданных и старающихся услужить во всем подчиненных. Большинство настолько рьяно посвятили себя этому, что и получили ярлык фанатиков. Впрочем, сам Феликс старался этому соответствовать и поощрять. Однако все начало медленно разрушаться, когда Пламя Феникса изгнали в ад. Ограниченные лишь другими такими же фанатиками без возможности сменить обстановку и в ситуации постоянного боя и превознесения бога пламени, пэфы один за другим начали ломаться психологически и переставали видеть разницу между реальностью и окружающим их адом. Об этом хотел мне рассказать Фениксиец еще в аду, когда меня туда занесло, но не успел, а в дальнейшем возможности не представилось.
- А теперь представь, что будет если выпустить восемьдесят отъявленных пироманьяков в открытый мир, - произнес Феликс. – Часть из них уже засветилась. В не самом лучшем свете.
- Пироманьяки… постоянные пожары в новостях – дело рук бывших пэфов? – поразила меня неприятная догадка.
- Увы. Я пытался найти контакты всех моих людей, но за всеми не успел. Самые быстрые уже отправились на встречу с реальным богом пламени. Если он существует.
- И что дальше?
- Я пытаюсь сдерживать их порывы, но на удалении сделать это не так просто, да и в реальности есть некоторые затруднения, - Феликс указал на свою отсутствующую руку. – Я сам воспитал в них это разрушение. Сейчас я могу его только направить так, чтобы пострадало как можно меньше человек. Затушить это пламя я уже не могу.